Яков Петрович распахнул дверь и жаждущей грудью вдохнул весеннюю утреннюю прохладу. День только зажигался, несмелые лучи солнца играли с еще обнаженными ветками деревьев, стараясь напомнить им о времени тепла и ласки. Легкий ветер, еле-еле касаясь верхушек деревьев, распевал о счастье жизни, перекликаясь с новым грядущим днем.
Кое-где еще прятались утренние сумерки, но солнце уже успело осветить старое, потрепанное длинными годами и сильными ветрами, дерево, на котором грациозно разместилось журавлиное гнездо. Сколько всего оно повидало за несколько десятков лет, сколько малышей-птенцов подняло на ноги, сколько семейных журавлиных разборок пережило, но выдержало.
И продолжало принимать каждый год журавлиную пару…
Яков Петрович всегда с нетерпением ждал возвращения журавлей, они в какой-то мере помогали ему жить, своим курлыканьем заполняли пустоту в его сердце, иногда, наблюдая как они метушатся возле своего потомства, он даже сам начинал задумываться о заботе о других и о чуждой его сердцу доброте. Он был талантливым человеком, но не умел дарить людям доброту, был постоянно недовольным, ворчливым и неблагодарным.
Но ему казалось, что иногда, наблюдая за журавлями, он мог хоть немного становиться лучшим. Он по-особенному ждал журавлей в этом году, но погода отодвигала их прилет, а обстоятельства жизни сгущались.
И сегодня, в очередной раз убедившись, что гнездо пустое, он глубоко вздохнул и присел на крылечко. Чиркнув спичкой, он затянулся табаком и сразу же надрывно закашлялся. Тут же сзади послышался женский голос, сопровождаемый писклявым скрипом старой двери.
— Вот так однажды с пустой головой и жестоким сердцем и уйдешь в преисподнюю, — ворчливым голосом сказала жена, — Сколько раз я говорила тебе, что лучше понаслаждаться прохладным утренним воздухом, чем затравить мир и самого себя этим зельем.
Он молчал, только устремив взор в сторону пустого гнезда, а женщина продолжила,
— Вот такой ты и есть, как то пустое гнездо.
Она присела рядом и, немного сменив тон, сказала,
— Ты к Варьке сегодня пойдешь? Ведь ты же ее обидел, ты же ей нагрубил, а женщина старалась, она с доброй душой, с заботой, а ты… Что же мне с тобой делать, таким бессердечным? Кто же мог бы изменить твое грубое сердце?
Яков Петрович продолжал смотреть вдаль и молчать. Ему было и без слов жены скверно, но не от того, что он обидел Варьку, он тосковал о том, что журавли опаздывают. Варька!? Ей пройдет, да это же и ее проблема, что ей обидно от жестоких слов или дел, брошенных в ее сторону. Пусть привыкает, ведь мир несправедливый, как же люди могут быть другими? Поэтому, по рассуждениям Якова Петровича, получил пощечину – радуйся, что только одну, плевок в лицо – вытрись и молчи!
Жена знала это, ведь много раз испытала на себе, хоть сердце у него было доброе, но проявлять то, что было в его сердце он не умел. Ведь он был очень заботливым по дому и хозяйству, любил птиц и животных. А свою работу-то как он любил и мастер был на все руки! Вот только близкие не очень могли пользоваться его талантами, ведь добро он не умел делать, а цены за все были астрономические!
Но птиц он любил, и любил по-особенному! И потому тосковал!
— Ты отмалчиваешься, упрямый! – снова начала жена, покачав головой, — Ты не можешь только ранить людей и не просить прощения. Она ведь с доброй душой, она старалась! Как ты мог так поступить?
— Что же ты так его распекаешь, Матренушка? – вдруг услышала она донесшийся со стороны голос соседки, — Смотри, он же глаз не спускает с пустого гнезда!
— Так он же должен думать о пустоте в его сердце! – немного с раздражением сказала жена, — Об этом он должен думать больше, чем о пустом гнезде! Людей, живых людей он ранит!
Она глубоко вздохнула и продолжила,
— Вот смотри, Варька, наша соседка, пришла к нам с кислыми яблочками, хотела угостить. Так он, вот этот черствый и бессердечный, сказал прямо ей в лицо, что такие яблочки лучше выбросить, чем другому принести. Маленькими уж очень они ему показались! Ты же помнишь какая засуха была в прошлом году! Она, Варька, хоть маленькие, но имела, мы же – никаких!
Жена бросила недовольный взгляд на мужа, который все так же продолжал смотреть вдаль. Махнув отрешенно рукой, обратилась снова к соседке,
— Вместо того, чтобы поблагодарить женщину, сказать ей “Спасибо!” – он вот так бессердечно и жестоко! Так я вот тут стараюсь достучаться к его зачерствелой душе! Говорю ему, что он должен пойти попросить у нее прощения! Говорю ему и говорю ему…
Она заметила, что соседка вроде бы и не слушает ее, а смотрит куда-то мимо и решила узнать за чем та наблюдала. И тут она увидела Варьку, спешившую в их сторону.
— Дядя Яков, вот вам яблочки, побольше и думаю повкуснее. Как увидела сегодня на базаре – так и сразу же подумала о вас.
— Варюшка, да не надо было тебе так заботиться, — смущенно ответил тот, — я то, чем такую заботу заслужил?
— Да я просто, дядя Яков, — мило заулыбалась Варька, — просто хотела вам что-то доброе сделать. Наслаждайтесь, они должны быть намного вкуснее моих.
Она ушла, а Яков Петрович опустил голову. Не сказал, не сумел попросить прощения!
Так с опущенной головой он сидел долго…
Жена ушла, не сказав больше ни слова и поманив за собой соседку. Варька убежала, улыбаясь и радуюсь тому, что наконец угодила старику. А в его душе была пустота и неудовлетворенность! Что это? Почему ему не больно тогда, когда он причиняет боль другому? Почему он не может оказать кому-то знак внимание, хотя бы за то, что кто-то однажды это сделал для него? Неужели он такой эгоистичный и мерзкий человек, что даже журавли решили в этом году обойти его дом стороной?
Такие грустные мысли терзали его целый день, они же давили на него на следующее утро, когда он снова вышел на крыльцо проверить не появились ли гости. Но гнездо было пустое.
— Христос воскрес! – прервала Варька его грустные мысли, — Я вот только что с церкви возвращаюсь. Пасха великолепный праздник, не правда ли, Яков Петрович?
— Да, да, — растерянно заговорил тот, с ужасом осознав, что он даже не знал, что сегодня Пасха.
— Я очень люблю этот праздник, — весело щебетала Варька, — ведь с воскресением Христа у нас появилась надежда. Это почти так же как и с приходом весны вы знаете, что скоро журавли прилетят. Так же с воскресением Христа у нас всех есть спасение и вечность! Это же так прекрасно!
— Да, да, — несвязно повторил он снова, поняв, что он даже не имеет права с ней соглашаться.
Пасха может быть великолепным праздником для нее, ведь она верит в воскресение, но не он! О надежде может говорить тот, кто верит в загробную жизнь, но не все в это верят! Она может так радостно говорить о спасении, ведь оно приходит с верой в воскресшего Христа, но ему это даже трудно представить! А вечность? Если ее нет, тогда с его рассуждениями и пониманием все хорошо, он ничего не потерял, он просто прожил бесцельную, короткую, тяжелую, земную жизнь. Но вдруг она, вечность, все таки существует? Вдруг это правда, то, о чем с такой радостью говорила Варька?
Его тело объял холод, он нервно задвигался на широком крыльце, как будто бы оно вдруг стало ему узким и неуютным. А Варька, поворачивая к своему дому, на прощанье только помахала ему рукой. Яков Петрович устало поднялся и, зайдя в дом, спросил жену,
— Ты что же мне не напомнила, что сегодня Пасха?
Она уставила на него удивленные глаза и сказала,
— Ты о чем?
— О Пасхе!
— О какой еще Пасхе?
— О той же самой когда люди говорят друг другу “Христос воскрес!”.
— О, богородица пресвятая, — запричитала она, вытирая руки в фартук, — Ох, пресвятые апостолы и все служители, простите старую и глупую! Да как же я могла, как посмела забыть о таком прекрасном празднике?
— Прекрасном? – на этот раз удивление застыло на его лице, — Ты сказала, что этот праздник прекрасный? Чем же он прекрасный для тебя?
— Ну разве ты за всю свою жизнь этого не понял? – не до конца осознав его вопрос, начала жена, — Я же всегда к этому празднику пеку и готовлю специальную вкусную еду, красим яйца, да и в церковь на службу пораньше сходим. Праздник – должен быть как праздник, стол должен об этом говорить!
Она присела на стул и продолжила,
— Как же я все пропустила в этом году? Да и соседки не напомнили мне об этом, вот бессердечные, вот безбожницы! Суда на них небесного нет!
Яков Петрович, чтобы не расстроить еще больше жену, отвернулся и про себя улыбнулся.
— Безбожницы, что не сказали ей. Гм-м? А она, разве не безбожница, что сама не знала о празднике? Да и при том, по ее же личным словам, прекрасном празднике! Ей бы Варьку послушать, она бы ей объяснила почему этот праздник прекрасный.
— Ты, давай, приберись, нарядись, да хоть на вечернюю службу сходим, — перебила его мысли жена.
— Значит, настоящего праздника сегодня не будет? – с легкой иронией спросил муж.
— Ты что же меня будешь в этом винить? – развела руками жена, — Вот, если бы ты поменьше за своими птицами тосковал, может быть и вспомнил бы о празднике! Сам виноват в этом, вот и не вини меня! Не делай это еще хуже, чем оно уже есть!
— Да, — устало подумал Яков Петрович, — праздника сегодня не будет!
Он вышел во двор и направился в сад. Деревья еще стояли раздетые осенними ветрами и остуженные зимними морозами, но кое-где уже пробуждалась жизнь. Почки слегка набухли и мягкие иголочки листьев вот-вот и встрепенутся, встречая весну. Теплые лучи солнца изо всех сил стараются пробудить уснувшую и смирившуюся под холодную руку зимы природу.
Праздник жизни не за горами! Еще немного и теплые лучи солнца победят! Они согреют каждую почку, наполняя ее жизнью, они разбудят каждую травинку и листок, они приласкают цветок и он жадно потянется к солнцу. Все оживет, запоет, радуясь жизни, радуясь солнцу, радуясь весне!
Праздник все-таки будет! Если не в жизни Якова Петровича, то в мире!
Ему вдруг на душе стало радостней, как будто бы изменения, пришедшие с весной, начали изменять его самого. Возвращаясь из сада, он заметил возле колодца празднично наряженную Варьку.
— Ты куда снова нарядилась, соседушка? –льстиво спросил он.
— В церковь на вечернее служение собралась.
— Слушай, — вдруг ни с того ни с сего сказал он ей, — может и мы с тобой пойдем. Моя жена как раз об этом говорила.
— О, конечно, конечно! — еще веселей защебетала соседка, — Тогда через полчаса я за вами забегу.
Яков Петрович заторопил к дому. И спустя короткое время он уже сидел возле своей неуютно съежившейся жены и растерянно смотрел по сторонам. Зачем он сюда пришел? Что он здесь делает? А проповедник тоже говорил о прекрасном празднике и воскресении из мертвых, о трепещущей надежде и бесценном спасении, о жизни и о вечности. Но Яков Петрович ничего из слышанного не понимал. Какое спасение или вечная жизнь? Его жизнь не из легких здесь на земле, зачем чтоб она длилась вечно?
Его мысли вместе с глазами беспорядочно блуждали по залу.
Но тут проповедник заговорил о том, что ему было понятно.
— Знаете, — сказал тот, — недалеко от моего дома стоит старое, повидавшее много бурь и ветров, дерево. На верхушке этого оголенного и обломанного дерева стоит пустое журавлиное гнездо.
Яков Петрович напрягся, заметив на себе скептический взгляд жены, мол, “Видишь, он тоже об этом!” А проповедник продолжил,
— Каждый раз весной к нему возвращаются журавли и там начинается жизнь. Оно бывает пустое короткое время, потом в нем кипит жизнь. Гроб Иисуса Христа остался пустым навсегда, но из него тоже начинается жизнь. Каждый, кто поверил в воскресение Иисуса – может иметь с Ним жизнь! Христос однажды умер и воскрес, чтобы Своим воскресением подарить жизнь каждому, кто в это поверит. Ведь, осознав что гроб пустой и Иисус живой, можно продолжать жить, можно получить жизнь, которой никогда не будет конца. Задумайтесь о факте пустого гроба! Из него начинается жизнь!
Потом звучали торжественные песни, говорившие тоже о воскресении и жизни. А в голове Якова Петровича стучала мысль: “Из пустого гнезда начинается жизнь! Из пустого гроба тоже начинается жизнь!”
Эта мысль не покидала его долго, она как-то по-особенному волновала его сердце. Он долго не мог уснуть, рассуждая о том, что он слышал в церкви. Иисус Христос воскрес, чтобы дать жизнь тем, кто Его примет? Но как же это сделать, ведь он Его даже лично не знал? Он слышал о Нем иногда в церкви на Рождество или на Пасху, он знал, что Иисус родился и воскрес, но для чего?
Наверное, ему надо Варьку об этом расспросить, она уж точно должна об этом знать! Она точно знает Иисуса лично, ведь ее жизнь так сильно отличается от его! И тут он вспомнил как он ее обидел, как он ей нагрубил, а она к нему опять с добром, с яблочками побольше. Вот это жизнь!
А мысли снова вернули его к пустому гробу, из которого начиналась жизнь. Он должен это сделать для себя!
Проснувшись усталым и измученным утром, он к своему удивлению заметил, что пустое гнездо больше не было пустым. В нем кипела жизнь! К гнезду возвратились журавли.
Теперь решение было за ним и он знал, что сделает!
Он уверенным шагом направился к дому Варьки.
